КРОВЬ И КОСТИ / CHI TO HONE

цветной

авторы сценария:
ВУИ СИН ЧОНГ
ЙОИЧИ САЙ
СОГИ ЯН

оператор
ТАКЕШИ ХАМАДА

музыка
ТАРО ИВАШИРО

ССЫЛКИ:
официальный сайт фильма (на японском языке)
официальный сайт фильма (на английском языке)
официальный сайт Такеши Китано (на японском языке)
все о Такеши Китано
неофициальный сайт о Такеши Китано
неофициальный сайт о Такеши Китано

"Мне не нравится насилие у Тарантино. В "Криминальном чтиве" оно не реалистично. Чтобы показать настоящее насилие нужна стойкость".
Такеши Китано

Ким Шумпей в 20-е годы приплыл на пароме в Осаку и стал, кажется, единственным корейским эмигрантом, у кого на новом месте все получилось. Войну он где-то пересидел, построил рыбный заводик, стал давать деньги в рост, насиловал женщин, гнул в бараний рог мужчин, убил по ходу дела минимум двоих, наплодил дюжину детей, которых сам же потом перекалечил. Жена Кима 40 лет молилась о его смерти, домочадцы вешались, сам же он только покряхтывал и пух на чужой ненависти как на дрожжах: в итоге пережил всех и даже в глубокой старости - седенький, скособоченный параличом - никому не давал спуска и продыха.

Читавшие первоисточник - толстый роман натурализованного корейца Яна Со Гиля , получивший приз Ямамото-Суйугоро и ставший бестселлером в Корее - сходятся на том, что фильм в своих взглядах и методах существенно человечней книги: впрочем, даже от гуманного варианта этой истории запросто можно сомлеть. Понятную в общем мысль, что мужчина по природе - чудовище (для Востока она, впрочем, не так очевидна, как для Запада, - чудовищем тут традиционно считается женщина), фильм излагает с прямолинейностью человека, решившего забить гвоздь в голову собеседника. Китано, чья фирменная лютость в последние годы тихонько превращалась в элемент дизайна и повод посмеяться, здесь творит действительно несусветные вещи. Меняя шкуры (белый костюм и шутовское канотье до войны, битый авиационный тулуп после), он - чем дальше, тем больше - играет не человека, а демона, силу природы.

В какой-то момент его Ким исчезает из фильма, но лишь затем, чтобы прорасти через оставшихся в кадре мужчин: забитый зять начинает копировать его повадки, рассказчик-сын, всю дорогу осуждавший и презиравший отца, сам того не видя, делается его уменьшенной копией. Величие Китано здесь в том, что историю человека с психологией сперматозоида он играет как эпос - точно так Де Ниро когда-то давным-давно умел сделать отребье поэтическим героем. В конце старый, страшный, умирающий Ким снова видит Японию с парома и улыбается, готовый сойти на берег и повторить тот же путь по новой. Когда-то давным-давно в конце фильма "Однажды в Америке" похожим образом улыбался другой уродливо постаревший мужчина, привыкший брать от жизни все.

© Роман Волобуев

Название фильма ссылается на старую корейскую песенку, вольный перевод которой гласит: "Моя кровь досталась мне от матушки, а кости - от папаши". Члены семьи главного героя, переехавшего в Японию корейца Кима Шунпея, и костьми и кровью каждый день рискуют в буквальном смысле слова. Выдрессированные жена и дети знают, что от скуки папаша может покрушить мебель в доме, а если выпьет, то уж точно вмажет первому попавшемуся домочадцу. Удивительным образом злобному корейцу, вкалывавшему в первое время на чужбине на рыбзаводе, удалось разбогатеть, занимаясь куда более подходящим характеру делом - ростовщичеством. Но ни ушедшие годы, ни пришедшие деньги натуры Сенпея не изменили: бывший рабочий по-прежнему готов зарезать любого за косо брошенный взгляд.

Человекоподобное существо, о котором его незаконнорожденный сын с японской деликатностью говорит лишь "отец жил только для себя", играет Такеси Китано. Никого другого в своем фильме Йоичи Сай с самого начала видеть не хотел, а Китано слишком долго был занят собственными фильмами. Режиссер взял звезду измором: после шести лет ожидания Такеси Китано согласился сниматься у Саи и сыграл в "Крови и костях" если не лучшую из своих ролей, то по крайней мере выгодно отличающуюся от всех предыдущих реализмом. Между кровожадными гангстерами, на образах которых набил руку Китано, и психом с рыбозавода - та же пропасть, что между романтизированным злом из полицейских телесериалов и реальным трупом, прикрытом простыней.

Самый сильный прием в "Крови и костях" - отсутствие какой бы то ни было мотивации в действиях героя, любой системы, способной логически объяснить поведение Сенпея. Сам проведший детство в нищем квартале с отцом-алкоголиком, Китано играет настоящую жестокость, ненаказуемую, иррациональную и от этого пугающую больше всего. Как и в жизни, зло у Йоичи Саи не происходит "почему-то", а постоянно присутствует в каждом кадре, давя на психику гораздо сильнее, чем традиционные для кино такого рода сцены насилия и прямо-таки по-сорокински живописные эпизоды поедания тухлого мяса. Копошащиеся в разлагающейся материи черви, конечно, не сказать чтобы приятное зрелище; но ад, в который способен превратить свою и чужую жизнь человек, оказывается иногда гораздо страшнее.

Альвина Харченко

ЖИЗНЬ КАК НАСИЛИЕ, ПЕРЕДАЮЩЕЕСЯ БОЕВЫМ ПУТЁМ

Длинная, словно жизнь самого Шунпея, эпическая драма Ёити Саи не дает поблажек ни своим героям, ни своим зрителям. Словно опровергая традиционный прием любых эпосов, где светлые и темные стороны бытия чередуются между собой, режиссер практически ни разу не уступает зрителю, ни разу не дает вздохнуть, бескомпромиссно погружая его в бытовой, абсолютно реалистический ад. Между прологом с юным, еще не совершившим зла Шунпеем и финальным вздохом иссохшего, немощного старика умещаются десятилетия боли, унижений и страданий, причиненных другим этим совершенным чудовищем. Такеши Китано играет, безусловно, лучшую свою роль - едва ли не первый раз его герой показан во временном развитии и лишен жанровых стереотипов привычных для актера гангстерских боевиков. Его Шунпей - своенравный, однозначный подонок, зло, по-волчьи прогибающий под себя изменчивый мир и забивающий любые проявления своих минутных человеческих слабостей. И фильм, по сути, лишен досужих размышлений об амбивалентности зла, о том, что не бывает черного и белого - на самом деле, бывает и еще как. В редких лирических проблесках Саи намекает, каким светлым может быть пространство, пока в нем не появляется Шунпей, и как легко отравить это пространство, допустив в него чудовище. Его ненавидят все - жена, дети, рабочие, и спорадически бунтуя против него - до слез, до крови, - постепенно вытравляют все лучшее и в самих себе. Ад есть, он находится рядом с нами, не похож на кошмары с библейских гравюр, повседневен, а потому неотвратим, непобедим и лишен условностей тех жанров, где зло тотально и утрировано. Ёити Саи не утрирует, но добивается сложной и очень выразительной однозначности.

Алексей ДУБИНСКИЙ

ПОНАЕХАЛИ ТУТ

Давно было подозрение, что серьезный японский кинематограф сегодня - один из лучших. И действительно, не понадобилось никаких темных вод, звонков и проклятий, чтобы "Кровь и кости" стали самым мучительным, самым страшным и при этом самым сильным фильмом года. Во всяком случае, фильм сильнее, чем лидировавшие до сих пор "Скрытое" /Cache/ (2005), "Город грехов" /Sin City/ (2005)...

Он снят про корейца Ким Шунпея, играет его японец Такеши Китано, но человек этот чисто русский - советский после войны. Нам до сих пор близка нищета без суда и следствия, так что неважно, что все происходит "ретро". Во-первых, в отличие от японцев, мы так и не рассчитались со своим прошлым, что еще более сближает, во-вторых, действие протянуто с 1946 по 1984 год, что глобально и на любой вкус, в-третьих, то мелкобытовое, общесемейно-обыденное, что происходит в "Крови и костях", происходит всегда - каждый день, в каждом доме, в каждой стране.

Вернулся с войны мужик на свой рыбозавод, к жене и двум детям. Дочка взрослее, от папы подальше тут же выскочила замуж. Думала, убежала - наивное дитя. Папа при этом не делал ничего особенного. Ходил на завод, пил, маму бил, над сыном издевался. Надоело - ушел. Свободный человек. Так же вроде бы ничего особенного нет в том, что первую жену бил, а вторую убил. Ее же парализовало - слава богу, отмучалась. Правда, на ее глазах трахал ее сиделку, так опять же - чего взять с парализованной? И убил без особых изысков - придушил и дело с концом. А мясо червивое жрал - что, мы Эйзенштейна не видели?

Человек не является ни "плохим", ни "садистом", ни "монстром" - никем, пока сам за собой это не признает. И вся жизнь человеческая - попытка уклониться от такого признания. Огромному большинству она, кстати, спокойно удается. Можешь свести в могилу двух жен и третью любовницу, можешь изгадить жизнь детям или пережить их, но сохранишь до глубокой старости чувство глубокого удовлетворения и благополучно умрешь в собственной постели, причем хорошей постели.

И неправда, что люди с возрастом мягче и безобидней. Ким у Китано на старости лет уже мог бы убивать пачками, хотя и не делал этого. Были другие средства. Зато если бы его убили те, кто знает масштаб преступления (или донесли властям, осудили и посадили) - сами стали бы точно такие же, только при этом еще терпели бы муки совести. Ким - никогда, что его и отличает. Ким терпеть не может терпеть - в этом его секрет. Слово против - по морде, не даешь - изнасилую, мешаешь - уничтожу. Секрет же подобного нетерпения - лимита. Переехал он в ранней юности из Кореи - "любил пожить". А в Японии ему на всех наплевать, и на мнение их наплевать - уважать больше некого. Так что в старости с чистой совестью можно вспоминать золотое корейское детство.

Нет, Ким не был тупой скотиной. Он был хитрый и лживый, и даже изобретательный -изобрел же себе богатую наживу. "Кровь и кости" изо всех сил заставляют признать, что Ким и есть человек. "Се человек", венец творенья, образец для подражания, герой на все времена. Подобная идея подтверждается тем, что фильм очень красивый - чистый, изящный, простой. "Честная бедность" в изображении позволяет любым подробностям быта, от бледных и нежных красавиц в японском дизайне до уличной помойки стать словно бы "виньетками", "кружевами" - украшением кадра. Недаром фильм завоевал массу премий как раз за эстетику: два национальных академических приза, другие призы за сценарий и режиссуру, за роли второго плана. Фильм гармоничен, под стать своему герою.

И секрет гармонии прост так же, как сюжет. Йоичи Сай вообще ничего не придумал. "Кровь и кости" основаны полностью на реальных событиях. Это всего лишь история жизни его родного папы. Йоичи Сай родился в 49-м, что даже символично. И Фолкнер, и Толстой свои великие романы писали о поре, предшествовавшей их рождению. И сам Китано там же, тогда же в детстве был нищий, и его папа тоже был алкоголик и жулик. Так что пристрастный интерес обеспечен для многих.

К. Тарханова , с сокращениями, www.film.ru

"Кровь и кости" - фильм, в первую очередь, о Японии, о становлении нового национального характера и темной стороне Великого экономического чуда. Находящаяся в условиях непосильной эксплуатации, молодежь находит выход в коммунистических идеях и славит Ким Ер Сена и Мао Цзэдуна. Да, в истории Японии были времена, когда страна стояла на грани "красного" переворота, и если бы не бдительный контроль США, карта Дальнего Востока могла бы выглядеть сегодня совсем иначе.

При относительно небольшом бюджете и бедных декорациях, включающих пару-тройку улочек и примерно такое же количестве забегаловок и домов, режиссеру удалось создать серьезное историческое полотно. Изобразить народный характер в эпоху бурного его развития по силам не каждому. Изменения, надо сказать, коснулись не только Японии, но и всех государств Восточной Азии, чьи народы, прежде изолированные, влились после Второй Мировой в "Мировое сообщество". Йоичи Сай показал это на примере эмигрантской семьи Ким. Шунпей пытается установить прежние патриархальные порядки, не осознавая, что окружающий мир стал другим. Потому и становится он не мудрым главой семейства, примером для своих сыновей, но истеричным деспотом, решающим конфликты при помощи дубины и кулаков.

Нельзя не заметить настойчиво повторяющихся мотивов возвращения (сначала отца, потом сына), повторяемости (молодой муж лупит Ханако так же, как ее отец Шунпей когда-то бил мать), цикличности (картину завершают те же кадры, с которых она начиналась). Пронзительно поднимается тема отце- и детоубийства, не имеющая ничего общего с проблемой "отцов и детей", а являющаяся отражением борьбы за власть или, если хотите, за будущее, этаким Эдиповым комплексом в нефрейдистском прочтении.
Мир японского кино - мир контрастов, что заставляют наши сердца сжиматься. Возьмите того же Кима, человека абсолютного скупердяйства и гиперболической жестокости. Но тем надрывнее смотрится сцена, где он бережно омывает свою возлюбленную. Ну а когда у Шунпея вдруг начинают течь слезы, хочется заплакать вместе с ним.

Максим Николаев, 11 октября 2005 года, с сокращениями