ШОССЕ В НИКУДА
LOST HIGHWAY

Один из ключей к восприятию вселенной Дэвида Линча - квантовая физика. В конце 20 века зритель столкнулся с новым для себя линчевским киномиром примерно с таким же чувством, как в его начале мир был шокирован непривычной и странной концепцией Бора-Гейзенберга-Шрёдингера, когда свет может быть одновременно и волной и частицей, пространственное положение предмета неопределённым, а кот - живым и мёртвым. Мир Линча, как и квантовую физику, лучше всего просто принять как данность, ибо попытки понять, как это работает, находясь в традиционной системе координат, не стоят слезинки замученного ребёнка.

Поэтому, когда к герою Билла Пуллмана на вечеринке приходит странный человек с безумными глазами и заявляет, что он в эту минуту находится и здесь и у него дома одновременно, то ты сразу сечёшь "Статистическую интерпретацию волновой функции" Макса Борна. Странного человека играет один из самых "долгоиграющих" голливудских актёров Ричард Блейк, который начинал в кино еще ребёнком. А через несколько лет после своего последнего фильма "Шоссе в никуда", его обвинили в убийстве жены, потом оправдали, но история эта была и правда тёмная.

Этот фильм, который получил несколько диких премий и номинаций (см. выше) и был воспринят то ли как худший фильм года, то ли как лучший, принадлежит к мрачнейшим шедеврам мастера и сейчас уже бесспорная классика. Как и во многих фильмах Линча, здесь тоже будет дорога, но в данном случае, ведёт она действительно в никуда. Сюжет фильма - подобен ленте Мёбиуса, в конце, поплутав по тёмным закоулкам человеческого бессознательного, мы вернёмся в начальную точку, только с другой стороны.

И эта точка начала и конца истории - дом самого Линча близ Малхолланд драйв, дороги, воспетой им же в другом своём фильме. Именно там Линч и поселил героев своего фильма: одинокую пару (Билл Пуллман и Патриция Аркетт), которые находятся в кризисе отношений, а муж подозревает жену в измене. Дом этот, построенный в 1952 году, столь же безумен, как и экранный мир его реального обитателя и его киноперсонажей: брутальный бункерно-сюрреалистический стиль из бетона пугает, зачаровывает, восхищает и манит.

"Шоссе в никуда" - олицетворение глубоких иррациональных страхов каждого человека. Что-то из детства, когда ты боялся остаться ночью дома, а тёмные комнаты и коридоры твоей квартиры наполнялись жутью, но не попсовой, кинговской, а именно вот этой, нечеловеческой, как оказалось потом, линчевской. И этот дом со странной архитектурой, куда режиссёр помещает жить уставшую от жизни пару, которая через какое-то время раздвоится в совсем других людей, а история окончательно утратит олдскульную Ньютоновскую логику - это дом самого Линча.

Внизу будет спойлер сюжета, не читайте его, если вы не видели фильм, но для погружения в контекст этого фильма желательны базовые знания по квантовой физике, а также психиатрии. В нем будут голые женщины, плачущие и окровавленные мужчины, много тревожного секса, красивые тачки, клаустрофобные интерьеры, преступление и наказание, а также странное раздвоение персонажей. Вы вспомните свои детские ночные кошмары и взрослые фобии. А саунд дизайн просто невероятно крутой и дерзкий: помимо музыки бессмертного композитора Линча Анджело Бадаламенти, здесь звучат и Трент Резнор, и Дэвид Боуи, и Мэрлин Мэнсон, и "Рамштайн", причём в самых неожиданных местах.

Андрей Смирнов, Ижевский киноклуб

Моя интерпретация сюжета (спойлер)

Моя концепция заключается в том, что "реальность" в фильме всего одна, и очень короткая: это несколько эпизодов в тюрьме. Некий человек сидит в камере смертников в ожидании электрического стула за убийство жены, мучимый головными болями и в полувменяемом состоянии. Его сознание, не в силах справиться с осознанием своего преступления, фантазмирует и рождает две альтернативных реальности, в которых он переживает две разных личности - джазового музыканта-импотента в депрессии, подозревающий жену в измене, и автомеханика-мачо, героя-любовника, который лихо крутит роман с роковой женщиной (ей же). Второе воплощение всецело поглощает его "реальное я" уже до самого конца оставшейся ему жизни и заканчивается финальными вспышками света, мгновенными деформациями лица от острой боли - в реальности судорогам на электрическом стуле. Причем чувство вины столь велико, что само преступление вытеснено даже из его воспоминаний-бреда и существует только в виде записи на видеокассете, таинственным образом появляющейся по ходу его ложных воспоминаний.