ПРОСТАЯ ФОРМАЛЬНОСТЬ
UNA PURA FORMALITÀ

«Простая формальность» - настоящий фильм-обманка; иллюзия смутно понятного, но нисколько не откровенного действа; лукавый кожаный чемоданчик с двойным дном, что хранит в себе вкрадчивые, шокирующие секреты, лишь под конец открывающие свою истинную сущность. Мастерски обыгранный триллер с интригующей завязкой пестрит умело розданными вопросами, но ответы на них едва ли оказываются в плоскости ожидаемого; они почти неподъемны в своей откровенной наготе и все же – успокаивающе закономерны.

 

Кого-то убили, кого-то тут же ловко задержали; за окном непрерывно льет нелепый, скучный дождь, и странный помятый человек в странном, забытом богами и людьми полицейском участке пытается оправдаться перед странным инспектором; пытается и не верит самому себе. Он назвался Оноффом, он писатель и не помнит своих текстов, он устал и куда-то по наитию спешит, а каверзный полицейский вдруг – горячий поклонник его великого творчества; тем хуже для обоих. Кровь на пальцах и глухая дрожь в голосе; под сенью сырого одиночества теплится тайна, боязливо забившись в угол сознания. И допрос, виток за витком снимающий с показаний очередной зыбкий слой случайной неправды, помогает не столь загадочному следствию, сколь самому подозреваемому, заплутавшему в своих смутных видениях, ночных кошмарах.

 

Торнаторе режиссирует по-итальянски тяжеловесно, монументально, светом и тенью живописно выстраивая канву повествования в донельзя замкнутом помещении под сумрачные звуки дождевых капель и нервных, напряженных взглядов двух героев. Это почти нуар – по настроению, атмосфере, безнадежном одиночестве, сквозняком проходящему по влажному лбу. Тревожные нотки замирающей музыки играют на обратной стороне саспенса, выявляя размытые контуры таинственного объяснения. И актерский дуэт Полански-Депардье, в котором первый задает вопросы, а второй путано, болезненно отвечает, не просто очевидное достоинство, а достоинство со скрытым смыслом: здесь Полански в роли все равно как будто режиссер, держащий в руках тонкие нити чьей-то судьбы, а Депардье – балансирующий на грани творец, смятенно отдающийся в руки искусству. И, как ни странно, но именно оно, это неизбежное искусство, - подлинный виновник внезапного озябшего вечера.

 

Онофф меняет большой мир на маленький, уходя в забвенье, оставляя после себя следы неминуемого затворничества, что так важно для исписанных листов, но так губительно для памяти. Он заглядывает в вечность, теряя лица, улыбки и людей; он мечется в ворохе несказанных слов, путая их с не желаемыми быть сказанными. И кадры жизни растерянно и постепенно забываются на чердаке, покрываясь пыльной тревогой, без надежды на былое прикосновение теплых рук. Но для Торнаторе спасение, такое упоительное, правильное, всегда возможно, важно лишь – понять, что оно нужно.

 

Какая из многочисленных трактовок непредвиденного финала верная, и что это было на самом деле? – бред? розыгрыш? религия? Бритва Оккама легко отсекает ненужные сомнения, оставляя в воздухе лишь самую, самую суть. Разгадка вовсе не в том, кто убийца, а в том, как может быть или будет иначе. Звенящая, невыносимая тишина беззвучно умирает с первой попыткой столь долгожданного, пусть и несмелого, диалога; и просьба о прощении вуалью покоя опускается на тлеющую душу.

 

«Простая формальность» - удивительное гуманное кино; оно дает шанс художнику на борьбу с вечностью. Но этот шанс возникает только тогда, когда рядом есть кто-то, кого ты слышишь, и кто слышит тебя.

 

(текст Vita nostra, Кинопоиск)