ШЕПОТЫ И КРИКИ
VISKNINGAR OCH ROP
режиссер: Ингмар Бергман
- Приз американской киноакадемии Оскар, США, 1974: лучшая операторская работа (Свен Нюквист). Номинации: лучший фильм, лучший режиссёр, лучший сценарий, лучшие костюмы.
- Международный каннский кинофестиваль, Франция, 1973: приз технической комиссии.
- Итальянская кинопремия David di Donatello, Италия, 1974: лучший иностранный фильм, лучший актёрский ансамбль.
- Национальная шведская кинопремия Guldbagge Awards, Швеция, 1974: лучший фильм, лучшая актриса (Харриет Андерссон).
- Премия испанского кружка сценаристов и кинокритиков, Испания, 1975: лучший иностранный фильм.
- Премия итальянского синдиката киножурналистов, Италия, 1975: лучший иностранный режиссёр.
- Финская национальная кинопремия Jussi, Финляндия, 1975: лучший иностранный режиссёр.
- Премии канзасского кружка кинокритиков, США, 1975: лучший режиссёр, лучший фильм.
- Премии национального совета кинокритиков, США, 1973: лучший режиссёр, лучший иностранный фильм.
- Премии национального сообщества кинокритиков, США, 1972: лучший сценарий, лучшая операторская работа (Свен Нюквист). Номинации: лучший фильм, лучший режиссёр, лучшая актриса (Харриет Андерссон).
- Премии нью-йоркского кружка кинокритиков, США, 1973: лучший сценарий, лучший режиссер, лучший фильм, лучшая актриса (Лив Ульман). Номинация: лучшая актриса (Харриет Андерссон).
- Кинофестиваль SESC, Бразилия, 1975: лучший иностранный фильм.
Что происходит в красных комнатах, тишину которых нарушают изредка — шепоты и крики, и постоянно — тиканье изящных часов, — ведомо лишь трем сестрам: умирающей от рака Агнес, нежной Марии, черствой Карин, да молчаливой служанке Анне. Сестры недолюбливают друг друга с детства, но Анна, как домовой, уже много лет не дает родовому имению превратится в руины, и только благодаря ей «красный» дом еще хранит в своих стенах воспоминания о далеком и безвозвратно ушедшем детстве.
«Первый кадр возвращался постоянно: красная комната и женщины в белых одеждах. Случается, в мозгу настойчиво, вновь и вновь, появляются какие-то видения, а я не знаю, чего они от меня хотят. Потом они пропадают и появляются вновь точно такие же, как и раньше. Четыре одетые в белое женщины в красной комнате. Они двигались, перешептывались, вели себя в крайней степени таинственно.
Я как раз в то время был занят другим, но поскольку они являлись ко мне с таким упорством, понял, что они чего-то от меня хотят. Описываемая сцена преследовала меня целый год. Сначала я, естественно, не знал, как зовут этих женщин и почему они двигались в сером утреннем свете в комнате с красными обоями. Раз за разом я отбрасывал это видение, отказываясь положить его в основу фильма (или чего-то еще). Но видение упорствовало, и я нехотя его растолковал: три женщины ждут смерти четвертой. Они дежурят по очереди.
Все мои фильмы могли быть черно-белыми, кроме "Шепотов и криков". В сценарии написано, что я задумывал красный цвет как выражение сути души. Ребенком я представлял себе душу в виде дымчато-синего, похожего на тень дракона, некоего громадного парящего крылатого существа - наполовину птицы, наполовину рыбы. Но внутри дракон был сплошь красный».
Ингмар Бергман, "Картины»
"Сейчас я мечтаю пойти своей дорогой. В театре я всегда хожу с чужими, в кино же хочу быть самим собой. Я ощущаю это все сильнее. Желание проникнуть в тайны, кроющиеся за стенами действительности. Найти максимальные выразительные средства при минимуме внешней жестикуляции. Однако сейчас я обязан сказать себе одну очень важную в этой связи вещь, а именно - я не хочу идти дальше проторенными дорожками. Я по-прежнему считаю, что в этой технике "Шепоты и крики" достигли крайнего предела".
Ингмар Бергман, из рабочего дневника 13 апреля 1974 года
